- e-mail: info@maksimchuk.ru
В Москву они с Альбертом вернулись 25 апреля, в субботу... Сотрудники нашего посольства в Стокгольме поспособствовали с отправкой. На дорогу в посольстве приготовили протертую морковку, что–то еще… Проводили не только до трапа самолета, но и помогли подняться в салон – их пропустили. Встречали в Шереметьево – тоже у самого трапа. Идти сам почти не мог. Его было не узнать. Я себя заранее настроила на самое худшее, и была права… Это был совсем не он, а то, чем он стал: своей тенью. В аэропорту передвигался с посторонней помощью, с трудом, медленно. Почти на руках донесли до машины. В машине было слишком неудобно. Привезли домой, тут же лег на тот же диван – как будто никуда и не уезжал. Нет, разница была – в общем состоянии; с каждым часом ставилось хуже и хуже. Прилетел утром, а к полудню стало совсем плохо и это "плохо" тут же потащило вниз – бесповоротно… Альберт Афанасьевич мне все коротко пересказал, а в общем… Только подтвердил то, что и так было видно – без слов.
Что делать? Опять мы остались наедине с неотвратимым…
…Володя лежал молча, закрыв глаза. Обедать не захотел. А что ему теперь можно кушать, кто скажет? Он почти не жаловался, но слова были не нужны. Все замерло, как застывший кадр старого кино… Неужели когда–то я такое уже видела? Или предполагала такое? А что предполагала, чего хотела? Вот, не очень давно, а кажется, совсем недавно, мы так мечтали хотя бы на короткое время остаться в покое и в тишине, и чтобы телефоны не звонили, и чтобы на работу рваться было не нужно, и чтобы поговорить по душам…
Теперь же… такой покой наступал.
Теперь уже никто никуда не спешит…
Теперь телефоны на работу не зовут…
Теперь мы понимаем друг друга без слов…
Теперь можно тихо и молча умирать – без свидетелей…
…Сад цветущий, сад благоухающий, сад плодоносный…
О! Где он теперь, куда делся тот сад? И был ли он?
…Что дальше? Связались с Шестой Всесоюзной больницей института биофизики, "Шестеркой" – той самой, которая приняла первых страдальцев после Чернобыльского пожара 26 апреля 1986 года. Обещали посмотреть, разрешили привезти больного, "со скрипом" согласились принять...
28 апреля 1994 года в положении лежа Владимир Михайлович был доставлен туда – часа три мы провели в вестибюле, ожидали решения: примут или нет? Нам эти часы показались вечностью… Наконец, вышли и сказали, что у них нет условий и возможностей для такого исключительного случая. Понятно, не хотелось иметь дело с безнадежным пациентом. Прошло то время, когда первых героев спасали «под фанфары», а последние герои никому не нужны. Переадресовали в Центральный госпиталь МВД, где Владимира Михайловича уже много раз лечили и не однажды оперировали — так было, наверное, проще для всех... А там…
Быстро в палату. Быстро – врача! Все – быстро…
Врача или не врача, но…
Пришли, конечно, врачи, завели очередную историю все той же болезни…
Отвезли в палату…
...Владимир Михайлович просил никого к нему не пускать, потому что не было сил на разговоры с людьми. На дверях палаты вывесили запрещающую табличку – для входа посетителей… Посетители все же прорывались – не без этого.
...Мы с Машенькой навещали его каждый день, привозили то, что просил. Он угасал на глазах, но какая–то вера в нем оставалась...
НА КРЕСТЕ
Моему страдающему мужу.
9 мая 1994г. Центральный госпиталь МВД
Каждый день – НА КРЕСТЕ. Каждый вечер снимают.
До утра – до другого, такого ж креста.
Только боль, только мысли огнем обнимают
То, что телом считалось еще до поста.
Каждый час – НА КРЕСТЕ, даже если и сняли,
И от ржавых гвоздей не заметить следа,
Даже если и клятву заранее дали,
Что уже никого, ни за что, никогда...
Каждый миг – НА КРЕСТЕ. Отпускаемый свыше
Все мучительней, все драгоценнее груз.
Приоткрылись Врата отпущения. Тише!
Скоро, может быть, выйдет навстречу Иисус...
По материалам романа Людмилы Максимчук «Наш генерал»