- e-mail: info@maksimchuk.ru
Тщательный анализ фактов показывает, что с самого начала возникновения ситуации подполковник Максимчук давал себе отчет в том, что реально нависло над людьми и станцией. Высшее руководство, находившееся «за тридевять земель», по существу, самоустранилось от ответственности, и простому подполковнику пришлось полагаться только на себя. Владимир Михайлович сумел не растеряться, а напротив, собрать все свои силы и умение, чтобы не дать развиться этому пожару, и в то же время – сохранить людей, не дать им погибнуть. Он грамотно оценил и локальную, и общую обстановку: сразу же после получения сигнала с ЧАЭС в 2 часа 10 минут ночи направил дежурный караул во главе с начальником ВПЧ Ленинградской АЭС капитаном внутренней службы Владимиром Васильевичем Чухаревым на станцию.
Никто их не встречал. Пожарные рванули к четвертому блоку и безотлагательно приступили к разведке через длиннющий транспортный коридор. Следом — Максимчук с офицерами–добровольцами на БТРе. Остановились у административного корпуса, где Владимир Михайлович принял решение идти в разведку через третий блок. Разбились на два звена. Сам лично возглавил офицерский состав – с одним звеном двинулся в неизвестность со стороны машинного зала и деаэраторной этажерки, а старший инженер ГУПО МВД СССР капитан внутренней службы Александр Сергеевич Гудков (единственный коллега из Москвы) с другим звеном — по транспортному коридору реакторного отделения. Дым – ядовитый, тьма – кромешная. Отсутствие данных об обстановке на станции требовало проводить разведку пожара очень быстро. Из средств защиты – ничего, кроме респиратора «Лепесток», а в зоне пожара – 250 рентген в час!
В те минуты Владимир Михайлович пережил такое, что основательно перевернуло его дальнейшую жизнь. Но его ничто было не в состоянии остановить: ни высокая радиация, ни зашкаливание приборов, ни серьезная рана на ноге, полученная незадолго до пожара. Наконец, очаг, то есть очаги, были обнаружены – множественно горели электрические кабели, которые проходили в железных коробах и разветвлялись по всем блокам станции. Убедившись в ходе разведки, что весь водопровод разрушен, Максимчук распоряжается установить насосную станцию на реке Припять, проложить магистральную линию; в транспортном коридоре приказывает установить пожарную автоцистерну, что явилось одним из решающих условий обеспечения пожара водой, а затем и пеной.
Но как тушить в условиях дикой радиации, когда приборы зашкаливало?
Как очаг ликвидировать и людей не погубить?
Ведь всем без исключения было известно, что случилось с первыми героями, пожарными, работавшими здесь же, на пожаре менее месяца назад! Теперь, в эту трагическую ночь, пожарные и резервисты были вправе рассчитывать на милосердие, на мудрость руководителя, на щадящие жизнь распоряжения и приказы. Поистине, дело осложнялось тем, что в Боевом уставе пожарной охраны МВД СССР не было указаний к действию оперативных подразделений при тушении пожаров на атомных объектах, и это – тот самый большой "прокол", что стал причиной гибели 28–ми пожарных на пожаре на ЧАЭС 26 апреля 1986 года. Поэтому по ходу дела приходилось непроизвольно – корректировать Боевой устав, и в этом – творческое новаторство подполковника Максимчука, не имевшее аналогов.
А на Максимчука давили из-за барьера-укрытия чиновники-руководители-распорядители. Они приказывали настойчиво: массу людей бросить в пекло пожара в соответствии с Боевым уставом, так как при тушении пожаров силы нужно только наращивать. Возможно, когда пожар обычный или знакомый по очертаниям. Но не этот. Таких ещё не бывало. Начальники издалека обещали, что если Максимчук проявит личную инициативу, отступит от стандартных инструкций, ждёт его – в лучшем случае – тюремная камера. А уж погоны, звание, должность, партбилет – это отнимут сразу. Трибунал, расстрел… или что ещё… Вот так нужно заплатить за человечность.
Но Владимир Максимчук выдержал напор – зная всё, что ему грозит, не сдался сам и людей своих не сдал.
Сколько упреков и обвинений пришлось ему вынести за это от различных инстанций!
Впоследствии же предложенная им тактика тушения пожаров на атомных объектах имела резонанс и стала достоянием мирового сообщества пожарных.
Владимир Михайлович избрал единственно правильный в той ситуации метод тушения: звеньями в 5 человек – бойцы во главе с офицером; интуитивно рассчитал относительно безопасное время работы в зоне в течение 10 минут; обеспечил правильное сосредоточение основных сил и средств для тушения пожара у административного корпуса, где радиация значительно меньше; мобилизовал всех имеющихся в наличии сотрудников и резервистов; вызвал резерв из Киева и Иванково
В эту ночь в подчинении у Владимира Михайловича было 318 человек и 60 единиц пожарной техники. Подполковник Максимчук лично руководил тушением пожара с 2 часов 30 минут до 14 часов 30 минут 23 мая 1986 года – пока физически держался на ногах, и уже отдавая последние силы, лично произвел расчет пенной атаки с таким прицелом, чтобы не дать вспыхнуть пожару вновь или «проснуться огню» в другом месте кабельных тоннелей. Это позволило пожарным успешно осуществить его замысел и планы на практике, ликвидировав смертельно опасный очаг пожара за относительно короткое время. При всем прочем: главное со стороны руководителя – в отношении к людям, в стремлении сберечь их жизни, что явилось проявлением высочайшего профессионализма и человеколюбия. Как справедливо говорили тогда, решительность и самоотверженность Владимира Михайловича спасли людей, станцию и – по большому счету – полпланеты.
В процессе многочасового тушения не было такой боевой операции, в которой опытные огнеборцы пожалели бы себя. Когда разбились на «пятерки», капитан Гудков был в первой пятерке, капитан Чухарев не отставал. Не одну ходку сделали они в опасную зону (так пришлось!!!) – вели за собою других, менее опытных, более слабых, хотя сами уже едва держались на ногах. В 9 часов утра капитана Чухарева, упавшего от изнеможения, увезли в "Сказочный" без сознания. В 14 часов 30 минут, когда тушение шло к концу, подполковника Максимчука на "скорой" под капельницами увезли в Киевский госпиталь МВД. Позже, завершив дело, поочередно разъехались и другие. Капитан Гудков после пожара оставался на станции дольше всех…
Посвящаю балладу капитанам Владимиру Чухареву и Александру Гудкову, а в их лице – всем Чернобыльским героям, ликвидаторам пожара на ЧАЭС 22–23 мая 1986 года. Их чернобыльская фотография – в архиве моей памяти остается навсегда.
Вот и повстречались два братана
Там, куда судьба их привела.
Два моих любимых капитана,
Обнялись, а после – про дела.
А дела пойдут еще какие! –
Не щадит Чернобыль никого.
…Капитаны, братцы дорогие,
Не забудут долга своего.
Максимчук – оно понятно дело,
Он всегда, как "медный котелок".
Ну а их зачем? Судьба хотела
Испытать. Пожар… Четвертый блок…
Загорелись кабели в туннеле,
Где и что горит – никто не знал.
Так они б и до сих пор горели,
Если б их Гудков не разыскал,
Если б Чухарев к ним не добрался,
Если б не успели разрубить,
Если б Максимчук не разобрался, –
Никому из нас тогда б не жить.
Капитаны, дорогие братцы!
Вас пытали ядерным огнем,
Там, где всем другим не разобраться,
Вы решили: "С места не сойдем!"
Вместе и в училище учились,
Вместе оказались в трудный час.
Друг на друга вы облокотились,
Где другим – не справиться без вас.
Дорогие братья–офицеры!
Вам обоим не было цены.
Там, где для иных нужны примеры,
Вам примеры были не нужны.
Вы для всех бойцов примером стали:
Продираясь сквозь густую мглу,
Вы давно рентгены набирали,
За других, которые в тылу.
И уже сознание теряя,
Чухарев Володя вспоминал,
Что жена, поди, уже рожает.
"Как она?" – и замертво упал…
Сашеньке Гудкову было сразу
Чуть получше, да не так потом:
Радиационную заразу
Не заставить выйти по приказу, –
От грозы – не скрыться под зонтом…
…От грозы Чернобыльского толка
Многие сбежали – Бог судья…
Человеку далеко до волка,
Только если близко есть друзья,
Только если есть, кому доверить…
К "скорой" понесли Максимчука:
"Сашенька, останься все проверить,
Сашенька, ты – правая рука…"
…Вот они обнялись у крылечка,
Дорогие братики мои!
Скоро – бой; уже погасла свечка,
Где Герои Первые легли.
Скоро и другие рядом лягут…
Разрезайте хлеба каравай,
Открывайте, братцы, спирта флягу,
Сашенька, Володе наливай!
Знаю, в мире есть другие страны,
Где б дарами осыпали вас.
Дорогие братцы– капитаны!
Каждый ровно полпланеты спас.
* * *
…Вот они, обнялись два братана
Там, куда судьба их привела,
Два непобедимых капитана…
Тень судьбы на плечи их легла…
22 мая 2001г.
О пожаре начальством было принято жесткое решение: не распространяться, мол, не стоит будоражить общество, и без того напуганное словом «Чернобыль». Молчание и сокрытие фактов о размерах катастрофы на ЧАЭС все более переходили в преступление. Пожар тщательно замалчивали, подвиг оказался в разряде «секретных», а последующие человеческие страдания были настолько явными, что скрывать их – оказалось просто невозможно. На том пожаре пожарные получили высокие дозы радиации, многие попали в лазареты, зато остались живы. Владимир Максимчук, например, (по современным методам подсчета) получил около 700 рентген.
Александр Сергеевич Гудков также долго и серьезно болел, но остался в строю. За подвиг в Чернобыле его наградили орденом "Знак Почета" в декабре 1986 года. После испытания Чернобылем он прошел и через многие другие превратности судьбы, не изменяя себе, не теряя веры, не оставляя службы и служения профессиональному долгу. Полковник внутренней службы Александр Сергеевич Гудков долгие годы работал в должности начальника факультета руководящих кадров Академии ГПС МЧС России, сумел передать своим воспитанникам любовь к профессии, привить им лучшие традиции пожарной охраны, являясь сам достойным примером для них.
Владимир Васильевич Чухарев долечивался скорее других, к счастью. Через три месяца по возвращению из Чернобыля ему в рабочем порядке вручили орден Красной Звезды. От родной Ленинградской атомной станции «отвыкнуть» было трудно, но необходимо – по состоянию здоровья. Но непоколебимость характера взяла свое! Служил и служит: "семижильный" был капитан, а теперь – "семижильный" полковник. То, что Россия держалась и держится на таких, как он, – несомненно. В последние годы Владимир Васильевич работал в должности начальника отдела Управления государственной противопожарной службы (УГПС) № 50 Первого управления МЧС России по охране Ленинградской АЭС.
По материалам романа Людмилы Максимчук «Наш генерал» и монографическо труда «Чернобыльский словарь человечества»